Поэзия представляется мне дремучим лесом, где, впрочем, заплутать можно и в трёх соснах. Бывают, конечно, какие-то стихотворения, которые откладываются в памяти, и я иногда выуживаю их, нараспев произнося всего лишь строчку. Но строчка эта мне настолько важна, что проговариваю её чаще всего про себя, словно и поделиться с кем-то подобным сокровищем боюсь. Помнится, в своё время я наизусть знала одно стихотворение, которое, пожалуй, и сейчас с лёгкостью повторю.

Опять меня тянет в море,
где небо кругом и вода.
Мне нужен только высокий корабль
и в небе одна звезда,
И песни ветров,
и штурвала толчки,
и белого паруса дрожь,
И серый, туманный рассвет над водой,
которого жадно ждешь.

Опять меня тянет в море,
и каждый пенный прибой
Морских валов,
как древний зов,
влечет меня за собой.
Мне нужен только ветреный день,
в седых облаках небосклон,
Летящие брызги,
и пены клочки,
и чайки тревожный стон.

Опять меня тянет в море,
в бродячий цыганский быт,
Который знает и чайка морей,
и вечно кочующий кит.
Мне острая, крепкая шутка нужна
товарищей по кораблю
И мерные взмахи койки моей,
где я после вахты сплю.

Стыдно признать, но автора я не помню (Киплинг, нет?) по той простой причине, что корнями стих уходит в глубокое детство. Пожалуй, я навсегда запомню, как забиралась на колени к дедушке, важно расправляла свою юбчонку и обращала на него внимательный взор, преисполненный торжественного ожидания. Дедушка открывал одну из своих книг, не менее важно, слово беззлобно передразнивая меня, перелистывал страницы, находил какое-нибудь стихотворение и читал. Чаще всего он выбирал именно это, а я в это время вспоминала недавние рассказы отца о море. Они были настолько чудесны, настолько сильно преисполнены теплотой и любовью, что я могла забыть обо всём, представляя корабль, неспешно бороздящие морские просторы. И вот, когда я сидела на коленях у дедушки, слушала его и представляла всю красоту моря, то могла поклясться, что слышу рядом с собой шум прибоя, а никогда невиданные дали становились до боли близкими. То были волшебные минуты; минуты, когда весь мир казался доступным и понятным.

Сейчас же, когда стих всплывает в памяти, он отдаёт горечью. Мои отношения с отцом настолько ужасны, что половина детских воспоминаний перечёркивается жирной линией, а море, которое опять-таки осталось лишь в воспоминаниях, стало дымкой прошлого, символом всего утраченного и желанного.